ОЖИЛ. 40 СУТОК БЫЛ НА АППАРАТЕ ИВЛ, ТРИ НЕДЕЛИ В КОМЕ. ПОТОМ СДАВИЛО ГОРЛО
Головна » Здоров'я » ОЖИЛ. 40 СУТОК БЫЛ НА АППАРАТЕ ИВЛ, ТРИ НЕДЕЛИ В КОМЕ. ПОТОМ СДАВИЛО ГОРЛО
30.07.2021 | Здоров'я
— Вырезали часть горла и сшили, — показывает повязку на шее 55-летний Владимир МАРТЫНЮК. — Стало сужаться. Если бы просвет уменьшился до двух миллиметров, мог бы задушиться.
В торакальном отделении Черниговской областной больницы сделали сложнейшую операцию по восстановлению трахеи. Дальнобойщик из Киенки, что под Черниговом, Владимир Мартынюк переболел «ковидом». 40 суток (!) был на аппарате искусственной вентиляции легких. Три недели — в коме. Все это происходило в Литве, в вильнюсской больнице.
Когда вытащили дыхательную трубку, трахея стала сужаться. Не сразу, постепенно, просвет сузился до четырех миллиметров. Стало не хватать воздуха. Появились свистящее дыхание, сухой кашель.
— Трубка в горле — это чужеродный предмет, — объясняет 52-летний Олег ЛУЗАН, заведующий торакальным отделением Черниговской областной больницы. — Он вызывает воспаление, эрозию, образование язв. Потом все это заживает. А в человеческом организме все заживает рубцами. Но трахея выполняет такую функцию, что рубец оказывается там лишний. Возникает стеноз, сужение трахеи. Мы рубцовые изменения иссекли и сшили трахею с гортанью. Это одна из наисложнейших восстановительных операций: циркулярная резекция шейного отдела трахеи с формированием трахеогортанного фигурного анастомоза. Пять часов напряженного труда бригады хирургов, эндоскопистов, анестезиологов.
«Я дома проверялся два раза. Не показало»
Перед Пасхой Владимир Мартынюк собирается на выходные домой. Прошло 10 дней после операции.
— Ни разу в жизни не болел, а тут такое — с того света вернулся, — рассказывает о пережитом, голос немного сиплый. — Работаю у литовца в Литве, официально. В конце ноября приехал домой. Нужно было вернуться, доработать до Нового года три недели. Поехал на Вильнюс своей легковой машиной, «Вольво», вместе с коллегой. Был за рулем, но пришлось поменяться — почувствовал слабость.
— Температура?
— Температура дома была 37-37,2. Днем нормально, на ночь поднимается. Я на «ковид» дома поверялся два раза. Держится температура — надо ж что-то делать, тем более коронавирус ходит. Сдавал тесты в частных лабораториях. В первый раз за 160 гривен, во второй — за 350. «Ковид» не показало.
Доехали в Вильнюс на офис, я там посидел, хотел пойти в туалет, а ноги подкашиваются. Какая работа может быть, наверное, уже финиш, думаю. Позвонили шефу, он вызвал «скорую», приехала через 10 минут, забрали меня, отвезли на распределитель. Анализы брали, в трубу запихивали (делали МРТ), капельницу поставили, часа четыре там был.
«Положили на кровать, я вздохнул… Это было 6 декабря вечером. А проснулся после Нового года»
— После распределителя меня перевезли в вильнюсскую больницу по адресу Сантаришкес, 2, наилучшую больницу в Прибалтике, считается.
— Не думали о деньгах?
— Бесплатное лечение. Страховка. Привезли в отделение, оформили, слышу: «Лечить бесплатно его». Перевезли в реанимацию. Раздели, положили на кровать, я вздохнул… Это было 6 декабря вечером. А проснулся после Нового года, перед Рождеством.
Пробили дырку в горло. И подключена была система, что я типа сплю. Медикаментозный сон, искусственная кома. Они думали, что мне уже все, крах. Не выживу.
— Белый коридор в коме видели?
— Чертики снились. Кошмары. И пытали меня за все части тела, и топили. Ну, короче… Родителей видел. А пока я в коме лежал, отец умер.
«Проснулся, а разговаривать не могу. Сычишь, как утка»
— Проснулся, и начали меня лечить, — вспоминает. — После 40 дней на аппаратном дыхании был еще 10 дней в реанимации. Реанимация — большущая комната, по кругу кровати стоят. Компьютеры, возле них девчата. Где-то запищало, сразу реагируют, бегут.
Руки-ноги у меня — ничего вообще не работало. Ноль. Как лежал — так и остался лежать. Начали кормить потроху. За неделю стал шевелиться. Ноги болели — такие боли, что ужас. Давали хорошие лекарства дорогие, и оно мне попустило. Но ходить не мог. Признали, что это Гийена-Барре — болезнь такая редкая. Когда иммунная система человека поражает собственную нервную систему.
Проснулся, а разговаривать не могу. Сычишь, как утка. Как домой без голоса? — испугался. Не было вообще голоса вследствие трубки. Она все передавила. Литовские санитарки писали на листке: «Ты хочешь пить? Воду горячую, теплую? Надо в туалет?» Большими буквами, русскими и литовскими. Я им показываю: «Это надо». Прочитали, поняли, помогли.
Трубку вытащили — сразу заговорил, моментом. «О, Мартынюк уже балакает», — кричат литовцы. «Выкарабкался», — девчата-медсестры смеются. Отношение было очень хорошее, как к своему. Когда уже был ходячим, хохлом по-доброму называли. Коллеги говорили мне: «Хорошо, что ты попал туда, то есть в Литву. У нас с этим «ковидом» гробом закончилось бы».
«Ну их в баню, эти костыли, не буду ходить на них»
— Жена приезжала?
— Жену никто б не пустил. Звонила, отвечали: «Состояние тяжелое стабильное». Жена Татьяна Токарева из Старого Белоуса, трошки моложе, чем я. Переживала. Я же старался скорее ожить с помощью врачей.
Видят, что начал шевелиться, посадят. Посижу, потом постою. Начали со мной зарядкой заниматься, реабилитологи приходили прямо в реанимацию.
Перевезли в неврологию. Там попроверяли, через неделю перевезли в реабилитацию на 40 дней. Отделение этой же больницы. Приходят девушки, кладут тебя на стол. Ноги, руки разминают. Это раз в день, в течение часа до обеда. Массаж делали неделю. Давали таблетки, витамины.
Начал постепенно ходить. То был в коляске, а то возок высокий, на весь рост, дали, потом меньше, как коляска, потом костыли принесли маленькие. Я попробовал, говорю: «Ну их в баню, эти костыли, не буду на них». Начал так ходить и расходился постепенно.
Голова восстановилась. Приходила врач, которая направляет мозги — психиатр, сказала, что мне осложнений на голову не дало. Я начал вспоминать, где я нахожусь, все города, в которых был — все вспоминается.
Дышал ничего уже, свободно. Сделал бронхоскопию, специальное исследование дыхательных путей. Почистили мне горло после трубки, и врач сказал, что оно имеет свойство зарастать через три-четыре недели. Оно так и случилось.
Приехал домой 13 марта. Сам, своей машиной, без никого. Добирался сутки, останавливаясь на границах — 1350 километров через Польшу. Голова не кружилась, все нормально. К маме заехал, я ведь родом из городка Сарны на Ровенщине, побывал на могиле отца, потом уже домой, на Чернигов.
В четвертой черниговской горбольнице в реабилитации пробыл 10 дней. Потом почувствовал, что мне хуже дышать. Все, как мне и говорили. Семейный врач направила в областную поликлинику. Из поликлиники — на операцию.
Когда глотаю, чувствуется немного опухоль послеоперационная. С ногами пока проблемы есть. Иду — словно хлопает. Не поднимается нога, как нужно. Говорят, через полгода после Гийене-Барре восстанавливаются. Самое главное, дышу свободно, воздуха хватает. Скоро буду пробовать на работу ехать.
«И 50 тысяч гривен в месяц зарабатывают дальнобойщики»
— Как вы попали в Литву?
— Там много наших водителей, до 80 процентов. Кто знает английский, норвежский, едут дальше — в Норвегию, Швецию на официальное трудоустройство. Я английского не знаю. Пришел: «Hi!» (Хай! — привет на английском) — да и до свидания. Знаю слова, которые на загрузку мне надо. Литовского тоже не знаю. Мы там мало бываем, транзитом.
Едем на два месяца, на полтора. Шесть недель работы, три недели дома — такой раньше был график. А после коронавируса графики посбивались. То нельзя доехать, автобусов не пускают, то еще что-то.
На работе живем в машинах. Машины стоят в Швеции, Норвегии, а в основном — в Дании. Там база Брённбю, и мы на этой базе в выходные дни. Если не доехали, можем на стоянке, в районе Стокгольма (столица Швеции) или еще где-то остановиться. Питание — с собой берем или там покупаем. Есть газ у нас, сами варим. Сало, если беларусы не поймают, провозим . Но там и свое сало есть, цена почти такая, как и у нас.
— Есть возможность заработать тысячу евро — тысяч 30 гривен?
— И больше была возможность заработать — тысяч 50. Нам платят в день 60 евро. И субботу, воскресенье оплачивают. Выходные дни тоже — 60 евро. Мы стоим, но нам платят.
— Что везут с Черниговщины в Прибалтику? Говорят, семечки для птичек.
— Не только семечки. Все везут. Машины — «Скании», «МАНы» — загружаем, и в Скандинавию.
Тамара КРАВЧЕНКО. Фото автора и из архива Олега Лузана
