В Чернигове 1300 печей. 20 из них — печь украинская. И это только по Новозаводскому району

Январь 2022, Елена и Виталий Сугоняк с призом от “Вести”

62-летний Виталий СУГОНЯК, черниговец, — печник. Официальный, проработал на этой должности в КП «Новозаводское» 10 лет.
В частном доме, в районе улицы Малясова, у Виталия и его жены есть комната. Можно сказать, они ее снимают у дочки Елены Николаевны. Но Виталий Михайлович строит жилье по собственной технологии. На основе гаража. За пару лет над гаражом вырос второй этаж. Жена только кирпич подавала.
В комнатке работает электрообогреватель. В углу замечаю печку. Без варочной поверхности.
— Это печь, — поправляет Виталий Сугоняк. — Но топим ее не углем. И не газом. Работает на галогеновых лампах по 40 ватт. Они излучают тепло. Мощность маленькая, а отдача большая. Нагревает полностью грубу, 14 наших квадратов обогревает. Да что там, все 36, весь дом. Когда холодает, мы включаем и 25-26 градусов гарантированно. Я в Жавинке заказчику такую сделал, до сих пор благодарен. Сложил печку, поставил галогенки. Красота.
Я в детстве в «Юном технике» был лучшим рационализатором.
Мы жили в центре Чернигова. Родители — золотые. Отец был стекольщиком, это он застеклил корпус ТЭЦ (которая на газу работает). А всего у него было пять специальностей, как и у меня.
И печником тоже был. И электриком, и каменщиком, и слесарем. Поднатаскал и меня тоже, по людям с собою брал. Но с деньгами проблема. Попросил: «Папа, отпусти меня на дальние хлеба». И поехал я в Архангельск. Тянуло мир посмотреть. Холод не пугал: я спортом занимался, не пил, не курил. Это уже когда женился, мог в праздник за столом посидеть.
В Архангельске дороги строил. Прорубывали просеки и клали асфальт. Летом оводы вот такие, — показывает на пальцах сантиметров 10. — Комары, москиты. Два года я там пробыл. Зарабатывал тысячу рублей в месяц (в это время в Чернигове платили 60-100 рублей. — Авт.). Потом надоумил один, и мы поехали на плавбазу в Мурманск. Около тысячи человек заезжает на эту плавбазу и уходят в море. Договор у каждого на полгода, меньше нельзя. Я был грузчиком. Там зарплаты были до трех тысяч рублей. И стаж — год за два. Привозили рыбу из Швеции, Норвегии. Удивляюсь, что ни разу мы не болели. Постоянно в воде, в резине. Лето недолгое, относительно тепло всего месяца четыре, остальное время холод, до минус 45 градусов. Подходит траулер с рыбой, мы выскакиваем с лотками, разгружаем. Плавбаза была трехэтажная. На первый заносим рыбу, на втором ее перерабатывают, а на третьем уже пакуют в банки. И икру, все там делали. Я шесть месяцев отработал — и на землю. Все, больше не захотел.
Вернулся в родные края. Купили дачу в районе областной больницы, машину «Волгу». Хотел полдома на Лесковице купить, но просили в долларах, а у меня рубли, хозяйка спешила, не успели.
Жил с родителями. Я у них один. Когда мама и папа после войны вернулись в Чернигов, детей у них не было. И они меня в четыре года взяли из детдома в Прилуках.
— Своих родителей не искали?
— Сорок лет искал. Нашел мать в бывшем Козелецком районе, в поселке Десна. Встреча была такая… Я приехал по адресу. Там хутор. Пришел к дому. А ливень такой лил. Постучал, выходит мужчина. Мой старший на пять лет брат. Мне самому уже под пятьдесят было. «Кто вы?» Говорю: «Мне мама твоя надо». Она как раз корову пасла. Ноги сами несли туда. Смотрю: корова пасется, она в беседке сидит. Я захожу: «Здравствуйте». Брат спрашивает, кто это такой. Она: «Не знаю». Напомнил: «А что вам говорит 1959 год?» Она вздохнула и начала рыдать. «Вы меня выбросили, отдали в Дом малютки». Отец, она сказала, в соседнем селе живет. «Хочешь, едь туда». Но когда позвонили, оказалось, он уже умер. Она просила прощения, говорила, чтобы я ее не винил. Рассказала, что была беременна, а он ее не забирал. Не верил, что ребенок от него. Так он на ней и не женился, и они с родней из Олишевки выехали, позора боялись. А меня в Прилуки сдали. Обыкновенная женщина, в сельраде работала. Так получилось. Она меня в дом сестры покойной отвела, я там переночевал. Принесла мне трехлитровую банку молока. Говорит: «Я тебя прошу, не вороши прошлое. Не хочу, чтобы это всплыло». Принесла мне фотографию мою, маленького, в коляске.
Своим родителям я потом рассказал, что нашел ее. «Ну что, увидел то, что хотел?» А у меня камень с души упал. Это меня всю жизнь тяготило. Надо мне было ее найти. Она попросила напоследок: «Пожалуйста, не приезжай больше». Даже от брата это в секрете оставила.
Я смутно помнил Прилуки. Только зеленые стены, они до сих пор такие же. Когда приехали родители, я первым выбежал в фойе и заявил: «Вы мои папа и мама».
Женился в 25 лет. С первой женой семь лет прожили.
С Еленой Николаевной, второй женой, познакомился на базаре, на Комсомольской. Она детские вещи продавала, я тоже из родительской квартиры все распродавал. Разговорились.
Квартира родительская меня тяготила. Сны там плохие снились. И вот так судьба распорядилась. Летом встретились, а в декабре расписались. 18 лет вместе. Сейчас 58-летняя Елена Николаевна работает дворником в частном ЖЭКе.
Квартиру я продал 10 лет назад за 25 тысяч долларов и не прогадал.
Купил «Таврию». Договорился с дочкой жены, чтобы построиться тут, во дворе. Строю по немецкой технологии. Это не дом, а гараж с надстройкой. Сверху будет комнатка, кухонька. Все сбережения потратил на это.
— Как в печники пошли?
— Работал в автоколонне №36 сварщиком. Предприятие развалилось, пришлось идти на биржу. И там предложили поменять профессию. Пошел учиться на печника в учкомбинат. Был там три месяца: два теория и месяц практика. Да и вспомнил, что отец рассказывал. На практику отправили в Новозаводской ЖЭК. Потом там и работать остался, печников не хватало.
Могу собрать любую печь. Шесть печей украинских сделал своими руками. А обычных построил штук 30. Работали с напарником. В конкурсе на лучшую печь от ЖЭКа выиграли.
— Почему говорят «русская»? Печи всегда в украинских хатах были, и сейчас есть.
— Каждый печник делает немного по-своему. Но «русская» печь от «украинской» отличается. По высоте свода. Под делается полтора-два метра в длину. Стандартно — чугунов на пять. Украинские печи больше русских. Ширину они где-то 1 м 20 см делают, а мы — 1 м 80 см. Россияне не делают отвод тепла от печи на пол. А мы делаем. И стенку мы кладем в один кирпич, а они — в два. Наша печь быстрее нагревается и быстрее теплоотдача идет, а у них наоборот.
Украинскую печь сделать сейчас стоит от 35 до 40 тысяч гривен. И это только за работу печникам.
За разборку — примерно 600 гривен. Сложить простую печь на три канала — шесть-семь тысяч.
— Сколько сейчас в Чернигове печей?
— Новозаводской район старый, много барачных домиков. Больше всего печей в районе Шерстянки и Лесковицы.
Когда работал, было в Новозаводском районе (два года назад) всего 1300 печей. Возможно, уже меньше, многие сейчас переходят на котлы. Украинских печей, на дровяном отоплении, — штук 20.
В 1954 году, так как дров не напасешься, все печи в Чернигове перевели на газ. Музыкалку, Шерстянку, Лесковицу, центр. Тогда ставили полуавтоматы УГОП-9 (газовая горелка).
А сейчас возвращается. Десять печей по моему участку не захотели топить газом. Выкидывают полуавтомат, ставят дверку и топят дровами. Это не запрещено. Но для начала нужно спросить у печника ЖЭКа. Или написать заявление, что он будет делать это самостоятельно. Или вызвать печника и заплатить за работу. Неважно, приватизирован дом или нет. Мы же обслуживаем. Я проверяю, пишу акты в горгаз, что все в порядке. Тяга есть и так далее. У меня работа была ответственная.
Сейчас пошла тенденция — переделывают печь на камин. А это человеку незнающему делать нельзя, может случиться пожар.

Елена ГОБАНОВА
Фото автора