В канун нового года, 31 января, хозяюшки общежития суетятся на кухне. Мужчины наводят порядок. В коридорах таскает коляски с куклами и машинки местная детвора. — Я все свои 37 лет живу в этом общежитии, — вздыхает Константин СУСЛО. — Комнату выдали, как временное жилье. Оно ведомственное. Нет учреждения — нет жилья. Куда идти, никто ответа не дает.
— Здание принадлежит министерству юстиции. Выставят тюрьму на продажу, и мы с молотка уйдем? Юстиция на нас внимания не обращает. Люди — это мусор, — возмущена 66-летняя Валентина СУСЛО, мать Константина. — Сейчас здесь живут в большинстве пенсионеры. Есть и молодые семьи. Но это, в основном, те, кто купил здесь комнату.
По документам — это не общежитие. Предоставлен статус жилого дома с местами общего пользования. Узнала об этом случайно. Сорок лет стою в очереди на жилье. Как-то меня вызвали в Черниговраду: в каком это вы общежитии живете? Дом получил новый статус.
Во втором подъезде полноценные квартиры с удобствами. А у нас комнаты 16-20 квадратов. Общий душ, туалет, кухня. Мы ждем ответа от министра юстиции — что с нами будет. Если ответ не получим, будем обращаться к президенту.
В этом году уже были проблемы — отопление включили только в конце ноября. Все расчеты мы платим зоне. Ходим туда в бухгалтерию. Закроют зону, кому платить? И кто даст нам то же тепло? Горячей воды и так нет лет пятнадцать. Бойлер стоит (колония установила).
У меня приватизирована комната. Но ходят слухи, что эту приватизацию хотят аннулировать. А как? Ведь часть комнат уже перепродана другим людям! Получается, что купили и останутся ни с чем? А приватизированных в доме — 40-45 процентов жилья.
Дом старый, 1947 года постройки, ОСМД создавать не станем. Никто не возьмет на себя такую ответственность.
На нашем этаже живут четыре сотрудника колонии. Они идут под сокращение. В январе отработают, и все. Ни один зоновский работник на свою зарплату не построит себе дом, и джип не купит. Вон Сергийчук был водителем начальника. Сделал себе пристройку к комнате на первом этаже общежития. Через администрацию узаконил. И продал.
— Есть еще общежитие на Елецкой. Там такие же проблемы?
— Они самодостаточны, не зависят от колонии, как мы. А тут придет новый хозяин территории, и что будет? Новому ж хозяину будет не зона нужна, а большой земельный участок. Может цены выставить нам, как за гостиничные номера. Типа хостела сделает. А мы вынуждены будем платить то, что он назначит. Знаю, что на Толстого подобная ситуация была. Новый владелец выкупил землю вместе с людьми. И какие тарифы хотел, такие им и ставил. Тут жила девочка на квартире. Говорила, что до тысячи гривен за комнату платила на Толстого (так это семь-восемь лет назад).
Осталось шесть-семь месяцев до полной консервации колонии.
Обращались к мэру. Пришел ответ от зама, Атрощенко. Земля под общежитием — не городская, а государственная. Ничего городская власть сделать не может.
Самый страшный вариант: придет зима, колония работать не будет, интереса включать отопление не будет. И просто-напросто мы останемся без тепла. И люди поразбегаются, как крысы с тонущего корабля. Одна я останусь. До последнего. Просто идти мне некуда. Буду ночевать у президента, пока у меня не будет жилья с теплом, водой и электричеством.
— У меня в колонии работала мама, потом я одно время, — вымешивает тесто на пиццу 44-летняя Татьяна ДЖУРА, которая живет в общежитии с семи лет. — Мама на первом этаже в комнатке, мы с семьей на втором. Комната 16 квадратов. Я, муж и семилетняя дочка. Но такая обстановка, что и праздников не чувствуется. Стены расходятся, маячки понавешивали, чтобы отслеживать, отходят ли дальше. И на кухне, и по комнатам. Дом опасный, может случиться то, что на Попудренко, 16. Когда общежитие хотели передать в ЖЭК-3, пришел специалист, залез на чердак. Слез в ужасе: если бы видели, что творится на той крыше. Стоит общежитие до поры до времени. Если только начнут что-то строить на территории зоны, мы рухнем.
