В 90-х кормила в кафе местных авторитетов, а в Чернобыле — сомов

Антонина Веретенникова

68-летняя Антонина ВЕРЕТЕННИКОВА родом из Стольного бывшего Менского района.
— Хорошо училась, была секретарем комсомольской организации в школе. Шла на золотую медаль, но на последнем экзамене по физике получила «4». Это была трагедия. Райком комсомола давал направление в Нежин на исторический факультет, но туда ездить далеко. И пошла без экзаменов в техникум советской торговли. Учили всему: от товароведения до оформления блюд.

«Решили: он учится, я — дома с ребенком»

По распределению осталась в Чернигове. Специальность «Техник-технолог приготовления пищи». Был в то время «Трест ресторанов и кафе». Очень давно, в семидесятые годы. Они набирали работников в заведения Чернигова. Находился там, где сейчас база на Мазепы и рынок. Потом перевели на улицу Урицкого. В трест входили рестораны: «Полесье» (в здании комплекса «Полесье», на третьем этаже), «Старый Чернигов», «Украина», «Десна» и ресторан на железнодорожном вокзале. Не было еще ни «Брянска», ни «Градецкого». Я попала в ресторан «Десна», поваром. Коллектив старый, но отнеслись ко мне хорошо, никто не гнобил. Поставили сразу на процесс. Холодный цех, мясной цех, первые блюда, горячие блюда, раздача. Я думала только два года отработать, закрепить специальность и уйти. Но потом затянуло и пошло, пошло… Поступила в Киевский торгово-экономический институт и проучилась почти год. Съездила всего два раза на сессию. А в мае родился ребенок и на вторую сессию поехать уже не получилось. Муж Анатолий как раз тоже учился в Одесском электротехническом институте связи. Поступили одновременно. На сессию надо было обоим ехать. Подумали и решили, что он пусть учится, а я буду дома с ребенком.
Тем более специальность мне не нравилась. Я все думала, что-то поменяю в жизни. Дома была машинка, я хорошо шила, сама придумывала обновы. Тогда носить нечего было, многим девкам с работы шила. Но ничего я не поменяла, модельером так и не стала.
С мужем развелись. Не последнюю роль сыграла свекровь, очень властная женщина. А Анатолий был мягким человеком. Они с товарищами в ансамбле играли: на танцах, на свадьбах. Доигрались. Я с ребенком ушла на квартиру.

Расписались — прописались — развелись

Я опять пошла работать поваром, уже в «Брянск».
Анатолий женился второй раз, завел двоих детей и умер в 2005 году.
А я поняла, что мне проще самой.
Квартиру эту получилось купить только благодаря фиктивному браку. Сотрудница подсказала. Мужчина уезжал в Москву, жилье в Чернигове надо было продать. 1988 год, тогда не было приватизации, не было купли-продажи. Расписались, прописались. Я отдала деньги. Развелись, он уехал, а я осталась тут хозяйкой. Он написал отказ от квартиры. Надо было, чтобы утвердили в горсовете, что квартира переходит мне. Юриста нанимала.

«Они стреляли, мы под столами прятались. Нас не трогали»

Ушла в «Централь». Это в бывшем «Театральном кафе», в полуподвале драмтеатра, вход со стороны остановки. Местные авторитеты выкупили место и это было их кафе. 13 учредителей, все эти: Бугаев, Пивча, Атрощенко, Волков, Сачок, Шабанин… И они там практически каждый день собирались. Банкетный зал был на 13 стульев. Плюс вся их охрана, водители, менялы. А проституток сколько, и все «наши друзья»! Прибегают: «А тот приходил? А тот?» Они же каждый: едет главный на машине, рядом еще три машины с охраной.
1994 год. Ездили они постоянно с пистолетами, автоматами. Их стреляли, они стреляли. Интересно, конечно, было. И перестрелку помню. Как залетели: «бах!», «бах!», свет погас, сплошная темень! Мы попадали под столы, там ховались. Такое время было.
Атрощенко Александр, покойный уже (в декабре 2004 года получил пулю в висок. — Авт.), заходил на кухню как барин. «Тоня! Шо ти тут наварила?» Любил страшенно рассольник. Один любит то, второй совершенно другое, а ждать никто не хочет. Крест отакенный золотой повесит, хозяин. Ну, конечно, готовишь и помнишь же кому, всегда стараешься. Атрощенко — мой ровесник (а мне тогда 40 с чем-то было). Если понравится еда, зайдет: «Молодец. Я тебе орден Сутулова дам». Это такой комплимент. А другой зайдет на кухню, бутылку вина поставит и садись с ним пить. Потому что он пришел пьяный, а поговорить не с кем.
Водители, охрана, пока начальство ждут, чай без конца пьют. Только и ставишь чайник на плиту, электрических не было.
И отделение милиции рядом, на Шевченко, 13. Милицейские начальники ходили к нам обедать, сидели с авторитетами за одним столом. На каждого у милиции немаленькие папки имелись. Поэтому часто милицейский начальник пообедает и уходит. Мы: «А расплачиваться кто будет?» Записывали, кто сколько и чего съел. Они потом разбирались между собой. Верхушка, те 13, никогда не платила. Но остальным не позволялось «за так».
— Наверно, щедрые чаевые были?
— Ага. Такие тебе чаевые оставят! Никогда. Но заступались. Однажды я лосины на базаре с браком купила, продавец менять отказалась. Витя Ус на работе услышал, что я девкам жалуюсь. «Тоня, кто тебя обижает?» А он такой качок был. Посадил в «Ауди». Поехали с ним на рынок, продавщица заменила мне те штаны, еще и штраф ему заплатила.
Хорошее время было. И зарплата хорошая. В то время миллионы, на те деньги.
Два года я там работала.

Зарплату на станции получали миллионами

А в начале 1995 года я уехала работать в столовую на Чернобыльскую станцию. Так получилось, повезло. Работали по вахтам: две недели дома, две — там. Сын уже закончил школу, учился в политехе. Забивала ему холодильник едой. Готовила борщи, котлеты и уезжала.
Жили в самом Чернобыле. Не в общежитии, а в выселенных квартирах. Пятиэтажки, двухэтажки, по центральной улице. Все заселили рабочими со станции. По четыре человека в комнате. В кухнях были сняты трубы воды и газа и туда заселялись. Ванна, туалет оставались. На двухкомнатную квартиру — 11 человек. И всем в одно время на работу. Строили укрытие, хранилище ядерных отходов. Работа — от семи до семи. На станцию (за 10 километров) возили автобусом. В квартирах никто ничего не готовил, ели в столовой. Ни электроплит, ни кипятильников не разрешали. И по городу ходить нельзя было: много радиационных пятен.
А в частный сектор домой возвращались люди. Около ста семей уже жили в то время. Одна женщина работала на станции и жила в своем доме в Чернобыле. Остальное все позарастало за восемь лет после взрыва. Все разграблено: ни окон, ни дверей, даже розетки выдернуты. Цветы на подоконниках. Альбомы с фотографиями на полу разворочены. Морально очень тяжело.
— Мутантов видели? Зверей диких?
— Мы там подкармливали одичавших котов. И все они нездоровые были, из глаз текло. Дикие кабаны ходили, рыли в садах. Волков не видела. А коней Пржевальского — много раз. Маленькие такие, но больше пони. Едем как-то домой, зима, солнце заходит. Вдруг автобус остановился. Что такое? А эти коники посреди дороги кувыркаются в снегу и никого не боятся. Их завезли в 1998 году, немного, но они расплодились. Едешь в электричке — побежали эти лошадки вдоль пути.
На самой станции есть водные обводные каналы. Там водились сомы, огромные, — разводит Антонина Николаевна руки в обе стороны. — Хлопцы наши брали хлеб в столовой, чтобы покормить этих сомов. Я и сама кормила. Выплывают, раскрывают здоровенные рты, булку хлеба туда кинул, — хвать! За раз. Ничего не боятся, на станции вылов рыбы запрещен. Ловили рыбу чуть дальше. Разнорабочие ели все подряд.
Видела огромные цветы жасмина, — показывает Антонина Николаевна кружок размером с крышку на банку. — Рвали себе домой. Или вот, — нашла фотографию, — я возле липы. Молодые растения, выросли после аварии (листья размером с подсолнух, больше головы человека. — Авт.).
Работала до 2001 года.
Ушла по сокращению, когда закрыли последний блок АЭС.
Еще лет восемь поработала на обслуживании банкетов во Дворце Культуры строителей. Потом, как настоящий пенсионер, купила себе дачу в районе ЗАЗа и сижу там все лето уже на протяжении 13 лет.
Сестра — в Чернигове, брат — в Славутиче. Сыну Игорю 44 года. 13 лет жил в Киеве, работал в полиграфической компании. Он компьютерщик. Теперь вернулся в Чернигов, проводит интернет. Женился, невестка Юля — его одногодка.

Все перемелется

Антонина Веретенникова выиграла от газеты «Весть» блендер Tefal.
— Газету выписываю лет 15. Единственный раз за это время полгода пропустила, и «Вести» мне очень не хватало. Читаю от и до. Рекламы мало, политика не навязчивая. И все новости я знаю: другой раз мне что-то рассказывают, а я говорю: «Это уже в «Вести» писали. Кроме того, что телевизор смотреть, надо еще и читать».

Елена Гобанова. Фото автора